И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую.
Иногда нападает паническая тревожность. Мне тридцать лет, а я ничего толком в этой жизни не сделал.
Ну сделал, конечно, просто мало.
Ну работал много где, ну бросил два института, ну окончил третий, ну отслужил в армии, ну участвовал в параде на Красной площади, ну придумал ротную песню, женился, двое детей, стишки, песенки, колонки, книжки какие-то.
По современным меркам вроде даже неплохо. В наш век тридцатилетний ребенок зачастую еще подросток, который разве что фильтр-кофе хорошо научился готовить, – на их фоне как-то выделяешься.
Но этого недостаточно, потому что знаешь, что к тридцати годам делали люди в ХХ, ХIX, ХVIII веках. Многие к тридцати сделали уже всё.
К примеру, ровно 100 лет назад весной в Киеве родился русский поэт Семен Гудзенко, который написал сотни мощнейших стихотворений о войне.
Награды: орден Отечественной войны, орден Красной Звезды, медаль "За оборону Москвы", медаль "Партизану Отечественной войны", медаль "За взятие Вены", медаль "За взятие Будапешта", медаль "За освобождение Праги" и др.
Такое вот становление, такая молодость.
Первую книгу стихов выпустил еще до окончания войны, а после работал корреспондентом в военной газете.
В 50-е годы вышли его книги "Дальний гарнизон", "Новые края", "Перед атакой", "Могила пилота".
Илья Эренбург его хвалил, Евгений Евтушенко писал о нем.
Раны, полученные на войне, давали о себе знать, и к 30 годам Семен Гудзенко окончательно слег и умер. В последние недели сам не мог писать, но продолжал сочинять – записывали со слов.
Как же все перевернулось.
Прости нас, Семен Гудзенко. Пока так.
Свежие комментарии